Население его было немногим меньше 7 тысяч человек. Государственную власть представляли городская дума и городская управа (выборные распорядительный и исполнительный органы). Размещались они в 2-этажном деревянном доме на Екатерининской улице (сейчас улица Ленина и Пролетарской). Главой думы и всего города в то время был Сергей Александрович Кобяков, купец. Среди 16 господ гласных думы были 7 купцов, 2 мещанина, врач, губернский секретарь и помещик, носивший звание "Почётный гражданин". Местное самоуправление осуществлялось земской управой. Она ведала просвещением, здравоохранением, строительством дорог. Избирались в неё в соответствии с земской реформой 1864 года уездные землевладельцы, владельцы городской недвижимости и представители сельских общин. Находилась земская управа в здании теперешней редакции и типографии. До 1914 года председателем управы был граф Лев Алексеевич Бобринский, 3 августа его проводили в действующую армию, и "заступающим место председателя" стал И.А.Емельянов. Наши публикации о событиях 1914 - 1918 годов основаны на документах этих учреждений, хранящихся в Тульском областном архиве.

В связи с началом военных действий губернским постановлением составлялось тщательное описание экономического и санитарного состояния каждого населенного пункта для возможного использования этих данных на военные нужды. С этой точки зрения Богородицк характеризуется так: "Состояние техническо-промышленных сил, включая и кустарные промыслы: металлическо-кустарное производство -156 человек, деревообделочное - 11, портняжное - 158, сапожное - 120. Имеется чугунолитейный завод, 2 ремонтных мастерских. Изготавливать возможно ручные гранаты, шины, веревки, мешки". В "канатном листе" в 1915 году городской Голова отвечал: "водопровода и канализации нет", "заразной больницы, прачечной нет", "колодцы: 1 общественный и несколько частных, без особого устройства", "водовозы частные, обыкновенными бочками, без особого надзора". На вопрос: "Степень и характер загрязнения местных рек, особенно сточными водами" был дан такой ответ: "Речка-пруд загрязняется". К вопросу о воде можно добавить, что в 1912 году была открыта городская общественная баня "с водяным отоплением". Изготавливалась ли в городе какая-либо военная продукция? Очевидно, нет, об этом нигде не упоминается.

22 июля (4 августа по новому стилю) "Правительственный вестник" опубликовал "Высочайший манифест" Николая II, в котором говорилось о вступлении в войну с Германией, "...вопреки нашим надеждам на вековое мирное соседство..." Обращение императора к народу заканчивалось словами: "С глубокою верою в правоту нашего дела и смиренным упованием на Всемогущий Промысел, мы молитвенно призываем на Святую Русь и доблестные войска наши Божие благословление". 23 июля (5 августа) городской Голова приглашает господ гласных думы "на частное совещание для обсуждения вопросов, связанных с объявлением войны с Германией". На следующий день было отпечатано и развешено по городу "Объявление от Богородицкого Головы. По высочайшему повелению в г.Богородицке и его уезде проводится мобилизация чинов запаса Русской Армии, которая отправляется ежедневно в ряды действующей армии.

Внезапно Германия объявила войну России. Высочайшим Манифестом от 20 его июля для ограждения чести, достоинства, целости России и положения ея среди великих держав повелено стать на защиту Русской земли всем Русским подданным.

С благоговением выслушав призыв Верховного Вождя земли Русской, своего обожаемого Монарха о защите земли, приглашаю всё население города Богородицка к 11 часам утра 25 сего июля в Соборную Троицкую церковь помолиться всемогущему Богу о здравии Его Императорского Величества и всего Царствующего Дома и о даровании победы Российскому воинству.
Да хранит Господь Святую Русь! С нами Бог!
Богородицкий городской Голова.
24 июля 1914 года".

Соборная Троицкая церковь (чаще её называли просто Собором) стояла в начале теперешней ул.Ленина, на территории городского сада. Построена была в 1821 году на деньги Богородицких купцов. Разрушена в 1930-х годах. До наших дней сохранился кирпичный домик, сторожка Собора.

После "всенародного молебна", вечером того же дня, на чрезвычайном собрании думы была составлена "верноподданическая телеграмма" (так в "Журнале собрания думы" названо послание Тульскому губернатору). "Богородицкая городская дума с жителями города, помолившись о здравии Его Императорского Величества и всего Царствующего дома и о даровании победы Российскому воинству; просит Ваше превосходительство повернуть к стопам Его Императорского Величества Выражение верноподданнических чувств любви и беспредельной преданности и готовности жертвовать всем достоянием на военные нужды Отечества".

Подлежащими призыву в 1914 году были мужчины 1893 года рождения, т.е. достигшие 21 года. Призванные же из запаса нижние чины были самого разного возраста, таковых к концу августа по Богородицку оказалось 78 человек. В музее сохранились фотографии 12 жителей Богородицкого уезда, участников этой войны. Отправкой в действующую армию и, позднее устройством военнопленных занимался уездный Воинский начальник подполковник Приходченко.

На маленькие, удаленные от театра военных действий города ложились две основные обязанности: забота о раненых и увечных воинах и содержание военнопленных. При этом основной заботой городских властей до конца их существования была помощь семьям призванным в войска запасных нижних чинов. На том же Чрезвычайном собрании думы 25 июля (7 августа) была избрана "Комиссия по вопросу о призрении раненных на войне и оказании помощи семьям, призванных из запаса". Большинством поданных записок в комиссию вошли: Тихон Александрович Кобяков (купец), Николай Васильевич Поляков (купец), Пётр Иванович Кобяков (мещанин), ИванНиканорович Синявин (губернский секретарь), Василий Прохорович Долгов (купец), Николай Григорьевич Хомяков (помещик, Почётный гра-жданин), Алексей Ипполитович Никольский (земский врач). Для "производства обследования" был составлен список семейств. Читать его чрезвычайно интересно. Нуждающимся в пособии, другими словами, оставшимся без кормильца, считались родители призванного, жена, дети, малолетние братья, незамужние сёстры любого возраста, а также племянники, росшие без отца. Первоначально помощь (денежное пособие, освещение, отопление, квартира, если в таковой есть нужда") была определена 46 человекам из 14 семейств, через месяц их стало 84 человека из 27 семейств, в середине 1915 года нуждающихся было 160 человек. Пособие выдавалось из городских средств по 1 р.75 коп. в месяц на каждого, "какие окажутся по обследовании больными". Можно сказать, что семьи, призванных в войска не оставались без поддержки ни одного дня, поскольку пособие назначалось с 15 июля (28-го по новому стилю, за 3 дня до объявления войны) и выплачивалось за каждые 2 недели вперед. Судя по всему, очень нужные подарки делались оставшимся без главы семействам к большим праздникам. "Семьям призванным в войска воинских чинов... вместе с другими бедными городскими жителями отпущено бесплатно из городской лесной дачи к предстоящему празднику Рождества Христова 450 куч хвороста на сумму 450 рублей (из отчёта городской управы). Однако городских средств хватало не всегда, и "Уездным комитетом по оказанию помощи запасным" был устроен в городе день флажков, чистый сбор от продажи флажков дружественных стран составил 1028 рублей 50 копеек, "причем казначей, упомянутого комитета Иосиф Геронимович Крушинский (местный нотариус - И.О.) при подсчете денег пожертвовал от себя такую же сумму...".

О многом говорит документ, датированный ноябрём 1914 г.: "Городской Голова Его высокоблагородию господину уездному Воинскому начальнику. С начала войны гражданами города было устроено несколько патриотических манифестаций, - огромные тысячные толпы народа мирно ходили по улицам города с портретом Государя Императора и национальными флагами; с пением Народного Гимна и молитв. По городу выставлено несколько ящиков для сбора папирос для раненых и несколько кружек для сбора пожертвований в пользу семей запасных.

Кроме того, для увековечения памяти жертв настоящей войны, городская дума постановила отвести на городском кладбище Особое Новое Место, для погребения в нём умерших в городе Богородицке воинов и выразила полное сочувствие жертвам настоящей войны и готовность украсить место их погребения и увековечить их память для будущих поколений: вопрос о способе увековечения памяти, как на месте погребения, так и на родине, оставить открытым до окончания войны".

Тульская губерния в составе 10 других входила в Московский эвакуационный округ. Под эвакуацией подразумевалось транспортировка раненых из полевых госпиталей и перевязочных пунктов в лазареты и приюты, развернутые в больших и маленьких городах. Для "полного объединения в этом вопросе деятельности всех земств и городов" был образован Московский городской союз, в который Богородицку предложено было войти специальным письмом Московского городского Головы. При согласии и подаче сведений о количестве учреждений для помощи больным и раненым воинам город "принимался под флаг Красного Креста и имел право на возврат со стороны Военного ведомства дневного содержания за нижнего чина 80 копеек, за офицера - 1 руб. 20 коп.".

На съезде представителей городов и земств, принадлежавших к Московскому эвакуационному округу, от Богородицкого земства присутствовал зам.председателя П.С.Лопухин. В "Журнале съезда..." (то, что позднее назвали протоколом) напечатано выступление Лопухина по вопросу "об устройстве питательных пунктов и оборудовании санитарных поездов". Его короткое сообщение о том, что уезд не сможет устроить 2, полагающихся "питательных пункта" при железной дороге, заканчивается фразой, которая могла бы стать знаменитой: "Труд свой мы с радостью продолжим, но денег у нас не хватит". "Журнал съезда..." был прислан в городскую управу под грифом "Не подлежит оглашению". На этом собрании, состоявшемся 31 июля (13 августа), уже с тревогой говорилось об основной трудности в организации лазаретов: "ощущается нужда в медикаментах и перевязочных средствах, т.к. до сих пор Россия получала их, главным образом, из Германии". Здесь же всем, входившим в союз городам и земствам, указывалось на их главную обязанность: "Каждый город должен озаботится устройством у себя лечебных заведений всевозможного рода и вида сообразно своим средствам. Нужда в них будет так велика, что каждое из них пригодится: и большой госпиталь, скромная перевязочная на 10 больных, и обывательская квартира, где предлагают приют для двух слепых".

На большой госпиталь у Богородицка средств не было, и городской думой решено было устроить приют для раненых на 10 кроватей. "Наиболее подходящим для означенной надобности" городская управа и Комиссия по призрению раненых нашли вновь выстроенное здание городского приходского мужского училища. На оборудование 10 кроватей "всеми принадлежностями" израсходовали 500 р. 65 коп.". Что же касается медицинского надзора за больными, то участвовавший в Комиссии земский врач А.И.Никольский выразил готовность взять на себя труд оказывать больным медицинскую помощь, а приглашенный городским Головою уездный врач П.П.Бурцев также согласился иметь наблюдение за больными (оба бесплатно). "2 сентября (15-го) состоялось "молебствие и освящение лазарета для раненых русских воинов". В документах он стал называться городским лазаретом N 1. К этому времени кроватей в нём уже стало 14: две кровати содержало - Богородицкое мещанское общество и две кровати - Тульское общество взаимного страхования имущества.

Первые раненые, очевидно, поступили в ноябре, поскольку в конце октября городской Голова сообщал на запрос Военного ведомства, что "все 14 коек пустые". Позднее в этом же здании Богородицкое уездное земство оборудовало предположительно 70 кроватей и "приняло на себя заведование лазаретом и ведение хозяйства". Вместе с Всероссийским земским союзом оно организовало лазарет N 2 при сельскохозяйственном училище. Иногда в документах этот лазарет именуется земледельческим "госпиталем". Здесь была устроена 71 кровать и работали 18 человек персонала (в это число не входит прислуга - санитары, дневные и ночные сиделки). Заведовала хозяйством Н.Глаголева.

Заполненными оба лазарета были не всегда. К примеру, к 1 декабря 1914 г. свободных коек было 69, к 10 декабря не было ни одного свободного места, к 1 января 1915 г. - 61 свободная койка, к середине месяца - 96, к началу февраля - 113.

Существовал ещё "заводской лазарет" при сахарном заводе графов Бобринских. Эти 20 кроватей содержались за счёт служащих завода, но с 1 июля 1916 г., "вследствие призыва многих из таковых на войну", завод от содержания кроватей отказался. Здесь было 14 человек персонала, хозяйством заведовала Н.Чехановская.

В документах упоминается ещё Ломовский лазарет. О нём известно только то, что им заведовал священник Алексей Соколов.

Содержание лазаретов было невозможно на одни только городские средства, большую часть расходов возмещал Всероссийский земский союз, для отчетности перед которым каждым лазаретом раз в месяц составлялась "Смета расходов на содержание лазарета раненых воинов". Отдельно указывались суммы денег на жалование, "подъёмные и квартирные персоналу и прислуге", "провозы имущества и запасов", "медикаменты, перевязочные средства, предметы ухода за больными и снабжение раненых искусственными наконечностями". К смете, кроме списка купленных продуктов, прикладывались счета за халаты, белье, иголки и нитки, лапти, чуни и "бечёвку для них", керосин, ламповые горелки, фитили, подвоз угля, дров и воды. Счета эти чаще всего заполнялись карандашом на фирменных бланках, где полное название заведения иногда занимает большую часть листка. Из 9 Богородицких лавок чаще всего встречаются счета с таким названием-рекламой: "Перворазрядная оптово-розничная торговля бакалейными, колониальными, писчебумажными, парфюмерными, гастрономическими, мясными, рыбными, мучными, масляными, нефтяными, посудными и другими товарами. Ренсковый погреб русских и иностранных вин, водок, и наливок Ник. Ник. Кобяков с с-ми (дело основано покойным Н.В.Кобяковым в 1865 г.)". Лавка, в которой, наверное, было всё. Заведующие хозяйством в лазаретах также покупали всё необходимое в аптеке Гейкинг, аптекарском магазине А.И.Кудрявцева, "Магазине готового платья под фирмою "Взаимная польза", "Мастерской дамского и детского платья по последним модным журналам и по умеренным ценам" А.Четвериковой", мастерской мужской и детской обуви В.К.Шехватова. Бланки "История болезни" печатала типография Ивана Федоровича Титова.

Для упорядочения расходов по распоряжению Всероссийского земского союза затраты на одну занятую койку не должны были превышать 12 р. 40 коп. и 12 р. - на пустующую койку в месяц. В совместном отчете городской управы и уездного земства указывается, "что дорогое содержание раненых обходится до 1 р. 71/2 коп. в день".

Посильную помощь лазаретам оказывали богородицкие дамы. По примеру Московского городского Дамского комитета они организовали свой, Богородицкий Дамский комитет, деятельность которого описана в сообщении городского Головы уездному Воинскому начальнику: "...городские дамы числом до 80-ти шьют и заготовляют бельё для раненых и больных воинов ...". Этого белья хватало не только для местных нужд. Сохранились квитанции об отправке комитетом вещей в действующую армию. "Содержатель электро-театра Тихон Александрович Кобяков дважды показывал картины в ползу раненых, и весь чистый сбор был им передан в упомянутый Дамский комитет на приобретение материалов для белья".

Мало что известно о служащих лазаретов. Официальные документы, хранящиеся в архиве, содержат только фамилии медицинского персонала и прислуги в Ведомостях на получение жалования'. Большинство из них обучались уходу за больными здесь же в процессе работы.

Таким образом, в 3-х лазаретах, по сохранившимся сведениям, содержалось 175 кроватей. Для города с 7-тысячным населением это немало, поскольку приходилось исполнять и другие обязанности, обусловленные военным временем.

До начала войны жители Богородицка покупали продукты в лавках по ценам, не менявшимся с 1905 года, это были твёрдые цены мирного времени, утверждённые городской думой после окончания Русско-японской войны. Цены на жизненные припасы интересны нам спустя 80 лет не только своими малыми величинами, но и самими названиями продуктов, до 1917 года считавшимися необходимыми.

В списке ещё перечисляются: крупа 7 видов, рис 3-х сортов (1 с. - "заграничный", 2 и 3 - "русский"), макароны ("простые" и "итальянские"), сало, семя конопляное и подсолнечное, солод.

Для сравнения: среднее жалование учителя - 13,5 рублей, фельдшерицы - 8,5 рублей, заведующий баней получал 20 рублей, кочегар - 15, кассир - 10, мужская прислуга (12 человек) - по 1 рублю, женская прислуга (10 человек) - по 5 рублей в месяц.

Цены удерживались "Обязательным постановлением городской управы о воспрещении возвышения цен на предметы продовольствия и фураж...". первое из таких постановлений было принято на Чрезвычайном собрании думы 29 июля (11 августа). Для "охранения государственного порядка и общественного спокойствия" к концу 1914 года потребовались более строгие меры. В "Тульских губернских ведомостях" от 10 января 1915 года напечатано установленное Тульским губернатором наказание для лиц, решившихся повысить цену "в торговом помещении" или на рынке. Виновные должны были "подвергнуться в административном порядке заключению в тюрьме или крепости на 3 месяца или аресту тот же срок, или денежному штрафу до 3-х тысяч рублей". "Заключение в тюрьме" в Богородицке не представляло трудности, поскольку местный "тюремный замок" (так его называют в документах) чаще всего пустовал. Находился он недалеко от кладбища Успенской церкви.

Цены пересматривались Тульским губернатором и поступали в городскую управу на утверждение и "распространение по городу выставлением на видных местах", почти каждый месяц, иногда чаще. И с той же периодичностью за очередным постановлением следовало прошение Богородицких купцов о пересмотре "таксы на предметы продовольствия". Вначале это были короткие заявления с 11-ю подписями, в которых купцы просили городскую думу "собрать нас, торговцев, для выработки предельных, неубыточных для нас цен". Но весной 1915 года положение их стало настолько трудным, что Николай Николаевич Кобяков от имени всех купцов обратился за содействием к Тульскому губернатору. Его прошение и по слогу, и по содержанию кажется красочной картиной из очень далекого прошлого.

"Ваше Превосходительство! Осмеливаюсь утруднить Ваше драгоценное в делах управления губернией внимание просмотром нижеследующих (подлинные при сём прилагаются) торговых документах, на основании которых, к крайнему сожалению, имею честь заявить, что такса, существующая ныне в Богородицке, утвержденная Вашим Превосходительством 7 марта сего года, совершенно не современна, так как цены первоисточников значительно изменились и продолжают расти, что происходит отчасти от недостатка товаров, вследствие крайней задержки в их доставке, а главное потому, что 1914 г. - неурожайный год.

Зачем нам, торговцам, нести убытки, раз нет такой причины, чтобы непременно при торговле брать убыток. Мы, торговцы, часто берём убытки - в том случае, если товар дешевеет, если товар необходимо скоро продать, при порче его; берём убыток при конкуренции, при поступлении товаров нового урожая... Но брать убыток только потому, что имеющаяся такса на товары ниже себестоимости - это невозможная вещь! Это ненормально, это безжалостно и жестоко! Ведь нам, торговцам, нужно оправдывать своим занятием права, добавочный раскладочный налог, содержать служащих и семью, уже не говоря о заработке про черный день. Но торговать же, не иметь самые необходимые, ходкие товары - невозможно; невозможно отказывать в товаре своим покупателям, нельзя расстраивать свое, созданное годами, упорным трудом, с потерей здоровья, дело, - надо же наконец просто существовать...".

В последнем постановлении городской управы относительно цен, датированном февралем 1916 г., установлены "предельно твердые цены до урожая 1917 г.". В среднем продукты и фураж подорожали за 3 года войны в 3 раза. С этими, возросшими, но стабильными в течение года ценами встретил Богородицк Февральскую революцию.

Если судить по ценам, трудно предположить, что были какие-либо "затруднения снабжения мясом фронта и тыла". Но мясной кризис всё же был. Судя по всему, он предполагался с самого начала войны, и регулировался постоянным контролем и соответствующими правительственными распоряжениями. Уже 2 августа Правительственный вестник" опубликовал закон "О мерах к сокращению потребления населением мяса и мясных продуктов от крупного рогатого скота, телят, овец, ягнят, свиней и поросят". Он был перепечатан и развешан по городу под новым коротким названием "Закон о мясопустных днях". Вторник, среду, четверг и пятницу каждой недели запрещался убой, продажа и подача посетителям мяса и мясных продуктов (мясные консервы, колбаса, сало и прочее). Убой животных допускался в количествах, определяемых городским общественным управлением. На виновных мировыми судьями налагалось наказание: "в 1-ый раз - денежное взыскание от 50 до 500 руб., во 2-й и последующие разы - заключение в тюрьме от 3-х месяцев до года и 6-ти месяцев". В оставшиеся 3 дня "убой скота по Богородицку определялся в следующем количестве: крупного рогатого скота - 3 головы и овец - 5 голов, в каждый из вышеуказанных 3-х дней, свиней - голова и телят 1 голова во все 3 дня".

Чтобы облегчить создавшееся положение, Всесоюзная сельскохозяйственная палата разработала и разослала по всем населенным пунктам Империи специальные рекомендации: "...для замены мяса рогатого скота необходимо усилить разведение овец, свиней, кур, кроликов, овощей и т.д. Для широкой замены мяса растительной пищей ... овощи должны заменить цветы в садах, полисадниках и даже комнатах. Под огороды пустить все пустопорожние участки в городе, пригородах и других населенных пунктах... В свободное от прямых своих занятий время, каждый обыватель может и должен применить свои силы и знания на дело животноводчества, огородничества и полеводства. В интересах армии и для своей собственной выгоды всё население должно принять участие в увеличении запаса "питательных элементов".

В другом, не менее интересном документе военного времени, описан способ добывания "питательных элементов" из костей, "оставшихся после приготовления и раздачи пищщи в котлах, котелках, баках, мисках, тарелках и пр.". Это уже не рекомендации, а приказ начальника санитарной части, подписанный генерал-адъютантом принцем Ольденбургским, обязательный к "постоянному применению на практике... всем лечебным заведениям, войсковым частям, а также домашним хозяйствам". Для вторичного использования кости надо было тушить "исповдоль" в течение 18-20 часов в наглухо закрытой посуде. "Каждый пуд костей дает от 1 до 3-х фунтов отличного пищевого костного жира и до 8 фунтов крепкого, хорошего, питательного бульона. При выпарке свежих костей... жира и бульона получается больше". Но и после этого кости не рекомендовалось выбрасывать. Их можно было продать по 50 копеек за пуд (закупкой занимался Всероссийский земский союз), "для переработки в фосфаты и удобрительные порошки".

Таким образом, потребление мяса строго нормировалось с самого первого месяца войны.

Несомненным положительным явлением военной жизни Империи был почти трехлетний опыт "борьбы с народной трезвостью". 13 октября (26-го по нов.стилю) Николаем II было утверждено постановление Совета Министров "по вопросу о полном прекращении торговли спиртными напитками на время военных действий". "Впредь до окончания военного времени, по ходатайствам заинтересованных общественных учреждений о полном прекращении торговли крепкими напитками, таковая прекращается, в подлежащих местностях, во всех, без всякого изъятия, местах продажи питей, по ходатайствам сельских и волостных обществ, земских собраний и городских дум, распоряжениями губернаторов". Другими словами, это был не закон о запрещении потребления спиртных напитков, а предложение местным властям о возможности и желательности принятия такого решения.

Движение к "отрезвлению народных масс" началось в Богородицке с постановления земского собрания и ходатайства земской управы перед городской управой. Интересен тот факт, что гласный думы А.М.Клепиков предлагал, как и земское собрание, запретить торговлю крепкими напитками навсегда. Однако большинством голосов в историю Богородицка вошло другое решение вечно русского вопроса.

Сейчас уже мало кто знает, что в Богородицке готовились кадры сестёр милосердия. Набирались они из местных крестьянских девушек, которые, закончив курс обучения, обычно оставались работать в земской больнице, или в уезде. Начало этому было положено графиней Софьей Алексеевной Бобринской. Пройдя в Англии полный, 4-летний курс обучения ухода за больными, она вернулась в родовое имение и основала здесь общину сестёр милосердия где-то в начале Русско-японской войны. Помещалась община в деревянном 2-этажном доме, построенном в стиле швейцарского (сохранился фундамент недалеко от плотины). Дом этот был собственностью Софьи Алексеевны, сама же община была строго государственным учреждением, приписанным к Российскому обществу Красного Креста и получавшим от него полагающуюся сумму денег, как и все общины. От себя графиня давала 2 тыс. рублей в год на различные нужды. Эти сведения взяты нами из воспоминаний Натальи Алексеевны Бобринской (в замужестве - Карлинской), племянницы Софьи Алексеевны. Создана община была при земской больнице, главным врачом которой в то время был Алексей Ипполитович Никольский. По воспоминаниям знавших его, "в операционной и в палате он был очень строг с сестрами, вне работы он был им родным отцом". Софья Алексеевна работала с ним в полном согласии и, будучи столь же требовательной в работе, всю себя отдавала своим воспитанницам. "В общине сестры получали всё до последней нитки... и привыкали к ней, как к своему родному дому. Один раз в год им полагался месячный отпуск, выходных дней в году не было. Ночные сестры дежурили по 6 недель кряду. На первый взгляд, это может показаться драконовыми требованиями, но такое дежурство менее утомительно для сестры, чем дежурство вразбивку через несколько дней, и для работы несомненно лучше: не порывается связь с больными. Если санитаров в больнице было недостаточно, то всю работу выполняли сёстры, вплоть до мытья полов". Далее в своих воспоминаниях Карлинская тепло пишет о заведующей хозяйством в общине Анне Васильевне Бибиковой, дочери местного помещика.

В августе 1914 г. Софья Алексеевна вместе с "общинскими сёстрами" (часть их, возможно, оставалась работать в городском лазарете) отправилась в действующую армию в составе общественного отряда Государственной думы. Опыт работы в военных условиях уже был, т.к. во время Русско-японской войны она была уполномоченной отряда Красного Креста (опять же вместе со своей общиной). Во время 1 Мировой войны Софья Алексеевна возглавляла всю санитарную службу Кавказской армии и была награждена Георгиевскими медалями "За храбрость" III и IV степени (в серебре). Умерла Бобринская в 1927 году в Москве. Дом над прудом в стиле швейцарского шале сгорел в 1941 году.

7 октября 1914 года на всех людных местах города было развешено "Объявление от Богородицкого городского Головы.

На призыв своего Державного вождя Самодержца Всероссийского к защите достоинства и чести России, весь Русский народ откликнулся, как один человек, спеша исполнить свой долг перед Царем и Родиной. Миллионы людей стали под ружьё, явились тысячи добровольцев, которых на поле брани призвал лишь голос их мужественного сердца, полного отваги, искавшего подвига для защиты Отечества и всего славянства.

Заботу о семьях ушедших на войну взяло на себя государство и общество. О раненых и больных печется Красный Крест и Союзы земств и городов. В настоящее время все лечебные заведения Красного креста испытывают большую нужду в белье и перевязочном материале. Как известно, Российское общество Красного Креста сосредоточило преимущественно свою работу на передовых позициях, где оказывает помощь не только больным и раненым воинам, но и всей армии путём выдачи белья, теплых вещей и табаку.

Обращаюсь ко всему населению города Богородицка принести свою посильную жертву для армии. Мы все обязаны думать, и заботится о тех, на кого пала великая честь лично взять в руки оружие на защиту Отечества и тяжелый подвиг жертвовать собственной жизнью за спасение Родины - о наших войсках. Пока там, на полях битв, льётся кровь наших братьев, поддерживать их силы - дело всех нас оставшихся на местах, дело общенародное. Мы все здесь оставшиеся должны участвовать в войне. Нужны материалы для шитья белья, теплых жилетов, портянок, нужны шерстяные чулки, холст, солдатское и крестьянское сукно, бумазея, фланель, вата, теплые руковицы и перчатки, одеяла, табак, чай, сахар и шерсть для вязания!

ГРАЖДАНЕ! ЖЕРТВУЙТЕ, КТО ЧТО МОЖЕТ!

Всё немедленно будет пересылаться в действующую армию. Пожертвования принимаются в городской управе с 9 часов утра до 2-х часов дня.
Городской Голова
Сергей Кобяков.

Первое пожертвование было сделано Алексеем Яковлевичем Кобяковым, 7 рубашек, 1 шарф, 1 пара портянок, 4 пары чулок, 1 пара перчаток. Следом за ним в списке управы 11-го и 12-го октября записаны: Ник. Ник. Кобяков (1 ящик табаку махорки - 50 фунтов, 2 стопы бумаги курительной N 8, 6 бумазейных теплых рубашек, 6 теплых кальсон), Дмитрий Алексеевич Головской (2 пары суконных варежек, 2 бумазейных рубашки), Ник. Дмитриевич Попов (1 ящик табаку махорки 50 фунтов, 2 стопы бумаги курительной N 8, 1/4 ящика спичек), Сер. Ник. Дьяконов (10 фунтов табаку махорки, 1/2 стопы курительной бумаги, 6 пачек спичек, 1 суконный халат, 1 суконные крестьянские брюки, 2 пары чулок).

7 августа проездом на театр военных действий остановился в Киеве председатель СПб Галицко-русского Общества, член Государственной Думы В.А.Бобринский, как известно, добровольно, с сохранением звания члена Государственной Думы поступивший в ряды действующей армии. Члены комитета встретили графа на вокзале и провели с ним несколько часов среди живого обмена мнений по волнующими их и графа вопросами о предстоящей судьбе русского Прикарпатья. По полудни с 2 до 5 часов граф Бобринский и члены комитета побывали в Киевском военном госпитале и крепости, где посетили раненых и военнопленных русских галитчан и буковинцев и вели с ними продолжительные разговоры

В 7 часов вечера граф Бобринский уехал в армию.

Передайте депутациям русских организаций Галиции, явившимся к Вам с выражением любви и преданности, мою сердечную благодарность и мой привет многострадальному русскому народу. Вас Россия со мной радуется совершающемуся воссоединению с дорогою каждому русскому древнею Червонной Русью. Вам лично желаю полного успеха.
Николай.

Эта телеграмма последовала в ответ на посланную 9 сентября Его Высокопревосходительством Генерал Губернатором Галиции графом Георгием Александровичем Бобринским телеграмму следующего содержания:

Счастлив донести Вашему Величеству, что сегодня ко мне явились депутации от 19 культурно-просветительных и экономических русских организаций Галиции и от имени Галицкого Русского Народа просили меня повергнуть к Стопам Царским чувства верноподданической верности, сыновьей любви и благодарности к их природному Белому Царю, освободившему Червонную Русь от многовекового рабства и воссоединившего её с ея Матерью Россией.
Граф Бобринский.

Военным Генерал-губернатором Прикарпатских земель назначен генерал-лейтенант граф Георгий Александрович Бобринский, двоюродный брат друга и попечителя Червонной Руси, члена Государственной Думы, графа Владимира Алексеевича Бобринского. Он прибыл во Львов 6-го сентября с.г. и поселился в бывшем наместническом, теперь генерал-губернаторском доме.

Во вторник 9 (22-20) сентября с. г. господин генерал-губернатор изволил принять представительство Галицкой Руси в лице уполномоченных галицко-русских культурно-просветительных и экономических обществ. К 10 часам утра в большом белом или так называемом реценционном зале стали собираться, встречаемые старшим чиновником для особых поручений при генерал-губернаторе Гуссарским. оставшихся в живых и на свободе члены Народного Совета Галицкой Руси и представители других общенародных учреждений. В 10 минут 11-го окруженный многочисленным составом своих военных и статских сотрудников, вышел с своих покоев г-н генерал-губернатор и направился к собравшимся представителям ставшим полукругом с доктором В.0. Дудыкевичем во главе. Ответив на их поклон, он поздоровался пожатием руки с В.0. Дудыкевичем, который от имени представителей Галицкои Руси, обратился к генерал-губернатору со следующей речью:

- Ваше Сиятельство. Глубоко уважаемый Граф Георгий Александрович, ...

Глубоко тронутый Его Сиятельство, генерал-губернатор обратился к представительству Галицкои Руси со следующей ответной речью:

- Господа! Я конечно поспешу всеподданейше донести ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ о выраженных вами верноподданнических чуствах галицко-русского народа его природному Русскому ЦАРЮ.

От себя скажу немного - ведь мы все дети одной Матери Руси и мы друг друга без слов понимаем. И вы и я мы знаем и чувствуем, что завершилось великое историческое дело - дело собирания воедино русской земли, как провозгласилось ещё 5-го августа ВЕРХОВНЫМ ГЛАВНОКОМАНДУЙЬИМ - нет более Подъяренной Руси.

Наше воинство очищает Червонную Русь от ея вековых поработителей, а нам при вашем содействии ныне надлежит приложить все усилия к духовному и материальному объединению Галицкой Руси с остальной Россией. В дни гонений и тяжких испытаний вы оставались верны русской идее, вы сохранили русское сознание, русскую веру, ныне же в дни национальной русской свободы вы будете трудиться над воссозданием Червонной Руси её былой красе и славе.

Но прошу Вас помнить только одно, что великое это дело должно вестись не только с любовью и энергией, но постепенно с терпением, разумом и Государственным смыслом; никакой ломки производить не следует, остерегаться вполне естественного чуства мести и главное не допускать даже и мысли о религиозной распри.

Я уверен, что с Вами мы будем идти рука об руку и что отныне счастливая Галицкая Русь всегда будет радовать нашего общего Отца, который теперь стал действительно ЦАРЕМ всероссийским."

..... Совещанием было вынесено единодушное решение, выслать к приехавшему во Львов военному генерал-губернатору, графу Георгию Александровичу Бобринскому депутацию для принесения Его Императорскому Величеству Государю Императору Николаю Александровичу от имени Червонной Руси глубочайшей благодарности за её освобождение и присоединение к державной Руси и завершения, таким образом собирания русской земли, её верноподданнических чувств, пламенной любви и беззаветной преданности к прирожденному Русскому Белому Царю и его Царственному Роду и готовности её населения, принять посильное участие в общенародной культурной, работе объединенной Руси.