Как-то так сложилось - и это справедливо, что на страницах газет со своими воспоминаниями о давно отгремевших "боях-пожарищах" выступают их участники. Сегодня мы хотим предложить читателям "Ленинской правды" дневник почти полувековой давности, который - вёл в самые трудные месяцы 1941 года - октябре и ноябре - секретарь Товарковского РК ВКП(б) Василий Родионович Ребриков (умер от тифа в июле 1942 года).
Дневник - вещь сугубо личная, и зачастую не близким, не соратникам, а только бумаге человек может доверить своё самое сокровенное, и эти 18 листков небольшого формата своеобразная исповедь, суд собственной совести.
Возможно, кого-то шокирует резкость и безкомпромисность отдельных суждений автора. Но надо вспомнить, в какое время это писалось, в какой обстановке. Тяжкий груз ответственности за судьбу района, за жизнь людей лежал на плечах секретаря. И он судит по законам военного времени - строго и беспощадно.
Ксерокопию этого документа передал музей 29 июня 1975 года сын В.Р.Ребрикова - Виктор Васильевич.

В.Дутова

11 октября (1941 года - В.Д.). Жена уехала с госпиталем N 1069. Перешёл на казарменное положение. Стервятники беспокоят каждый день. На днях сволочь привязался к Малёвке и долбил станцию и перегон целый день. Девятого т.е. позавчера, один стервятник сбросил на ДПЗ - стройка загорелась. Завтра-послезавтра отправят своих жён другие руководящие районные работники.

20 октября. . Поднимается паника. Люди бегут. Через город идут, едут на лошадях, автомашинах из занятых немцами районов. Уйма людей. Беженцы, а тут ещё идёт масса окруженцев; среди этой публики многие сеют панику, пускают провокационные слухи, занимаются мародерством.

В городе форменная кутерьма. В таком движении люда в город могут прийти шпионы, диверсанты и любая сволочь. Смотреть тяжело на создавшуюся картину.

Партийный актив надломился, приходят в РК с плачем, с истерикой, требуют эвакуации. Дали команду, чтоб коммунисты эвакуировали свои семьи, кто куда сумеет.

Начали эвакуировать скот.

Приехали ВСП 52 и 107. Пошумели и стараются уезжать. Вот до кого не дошла рука ГКО. Многие командиры пьянствуют, возят каких-то крашеных бабёнок. Жрут, и спят и ничего не делают. Уезжали бы скорей к чертовой бабушке.

Партактив весь поставил на ноги. Всё держится исключительно на плечах партактива. (предложение подчеркнуто - В.Д. ).

Шахты кончили работать. В районе вся промышленность остановилась. По существу и колхозы не работают. Просто руки не хочется прикладывать к уборке. Хлеба в элеваторах свыше 8000 тонн. Фронт движется. Хлеб надо вывозить а вагонов не дают. Неужели всё богатство отправят немчуре? Нет. Эти сволочи получат угольки.

24 октября. . Атмосфера становится сгущенной. Явственно слышна канонада. Фронт рядом. Распоясались жулики, мародеры. Обнаглели до того, что днём кинулись грабить состав с хлебом и другими продуктами.

Дал команду пристреливать сволочей на месте. Пристрелили одного на станции Жданка. Сразу стало спокойно. Пристрелили ещё троих: одного в Малёвке, одного в Бегичеве и одного на шахте N 63. Сразу утихомирили всю сволочь.

В Дедилове геройски вела себя одна телефонистка; она на протяжении нескольких дней поддерживала с нами связь, тогда как всё начальство района, за исключением начальника р/о НКВД удрало. Посылаем разведку в Дедилово и, оказывается, по просочившимся в Дедилово немцам крепко вдарили в/части, и наши части остались в Дедилове.

5-го ноября попросил Савельевну приготовить ванну часам к 4 дня. В начале 6-го часа вечера поехал мыться. Только влез в ванну, как началась сильная канонада и жуткие разрывы бомб. Никак не определю, где раздаются взрывы. Решаю кончить мытье и двигать скорее в райком. Выхожу на улицу; у крыльца (у входа) стоят женщины и дети с испугом на лицах. Спрашиваю, где бомбят, отвечают, видно, Жданка. Приехав в райком, сверяюсь: оказывается, Узловая подверглась сильной бомбёжке. В это время в Узловой было около 40 человек убито и 130 ранено. Связь НКПС и НКС нарушена.

6-го ноября с нетерпением ждём сообщений по радио, потому что несколько раз предупреждал все узлы о необходимости организации коллективного радиослушания. Наконец дождались. Сталин делает доклад о ХХIV годовщине Октябрьской революции. С напряженным вниманием слушаем доклад.

Кончился доклад. Какую уверенность вселил он в нас!? Горячо обсуждаем этот замечательный доклад. Слежу за народом, т.е. за своим активом: как бы ребята не решили справлять встречу Октября. А как было больно на сердце. Такой большой праздник, и в таких тяжёлых условиях приходится встречать его. Даю указание т.Лебедеву, чтоб доклад т.Сталина был отпечатан в нашей газете.

8-го ноября собираем всех секретарей парторганизаций и даём указание: всем приготовить личные вещи, продукты; коммунистов перевести всех на казарменное положение и быть готовым к тому, чтобы тут же подняться для отхода из района, если он будет заниматься немцами.

9-го ноября была большая очередная паника. Звонят и говорят, что Узловую заняли немцы и все узловское начальство ушло из района. Делаю попытки связаться с Узловой - безрезультатно. Посылаем в Узловую разведку в составе т.т. Курочкина, Тадонова, Юракова, Мартынова и Попова на грузовой автомашине. Вообще Чуркина истерично вела себя. Сколько раз она распространяла панические слухи!

Сколько раз она звонила и орала: "Ребриков, к тебе двинулись немецкие танки" или "Ребриков, к тебе двигается мотопехота или автоматчики". И каждый раз была ложь.

Ждём разведку. В 4 часа ложусь отдохнуть. Разведка приехала в 5 часов утра. Доложила: немцев у Узловой нет, но нервозность жуткая. Панику подняли железнодорожники, они начали удирать и удирать панически.

Собираю "совет старейшин", чтобы решить целый ряд вопросов. С Тулой связи нет. Всё приходится решать самому. Так вот спрашиваю совета, как поступить с шахтами, с зерном на элеваторах и в колхозных амбарах, а на элеваторах зерна было больше 8000 тонн, что делать с нефтебазой: там 318 тонн. Сидят мои люди и молчат. Все смотрят в рот и ждут моих предложений. Не стерпел и вспылил: "Что ж молчать-то, давайте предложения". Райвоенком Зайцев начал не уверено так говорит и всё же прямых предложений не дает.

Предлагаю: 1) по шахтам ограничится завалом крестов, де монтированием водоотлива и вентиляции, оборудование затащить в глухие штреки и завалить, подъём разобрать и сбросить в ствол, канат изрубить и тоже сбросить в ствол. Стволы не взрывать, поверхность не сжигать. Руководствуюсь докладом т.Сталина 6/ХI-41 и считаю: если мы и уйдем из района, то не больше как на 1, ну на 1,5 месяца.

Предложение приняли.

Предлагаю колхозное зерно раздать по трудодням, а зерно на элеваторах продать и, судя по обстановке, можно будет оставить 1500-2000 тонн.

Предложение приняли.

При отходе элеваторы сжечь. По нефтебазе - сжечь.

Приняли.

Снова в районе (подчеркнуто - В.Д. ).

Период времени с 25 октября и по 15 ноября был весьма напряженным. После взятия Орла немецко-фашистскими войсками нависла серьёзная угроза над Тулой. 14 октября я был вызван в Тулу на совещание. Получив инструкции по ряду вопросов, разъехались.

Враг стал занимать один за другим районы Тульской области. Массы беженцев хлынули через наш район. Они сеяли жуткую панику. День и ночь двигались люди в разных направлениях: одни из Ефремова шли на Тулу, другие из Тулы шли на Ефремов, Елец. Сколько слез, истерик, детского плача. Картина очень удручающая.

К этому движению гражданских людей присоединилось шествие окруженцев, среди которых было много дезертиров, шпионов, провокаторов и мародеров. Весь порядок в районе поддерживался силами вооруженного партийного актива (подчёркнуто - В.Д.). Людей гоняли день и ночь, люди сбивались с ног. А канонада приближалась и приближалась. Многие коммунисты, дрожа от страха, прибегали в райком с просьбой разрешить им эвакуироваться. Когда плачут женщины от страха, как-то принято считать за обычай, а вот когда нюни распускают мужчины, становится неприятно. Трусость прёт через край.

Спим в райкоме не раздеваясь. Обстановка напряженная. Иногда нервы были так натянуты, что малейшее движение и шум вызывали какое-то озлобление. Руководящие работники почти все держат себя хорошо. Помню был такой случай. Ночь. Темно так, что рядом стоящего не видишь. Звонок телефона. Беру трубку. Сообщают, в город вошли немецкие танки, двигаются якобы по направлению к Туле. Ставлю на ноги народ. Оказывается, что прошли два трактора "ЧТЗ" и встали у райсполкома.

Ещё случай. Летел стервятник и так низко, что простым глазом были видны фашистские знаки. Шёл так тяжело и медленно.

(К сожалению, продолжение записок пока отсутствует).