В восьмидесятые годы прошлого века знаковым понятием для советского человека был дефицит. Дефицитом были все составляющие красивой, по тогдашним меркам, жизни. Частично эту проблему решали небольшие частные производства, дававшие помимо продукции рабочие места и платившие налоги.

В 1982 году в Богородицке открылись ателье и цех по изготовлению памятников. Инициатором их открытия стал Алексей Павлович Джигерия, приехавший в Тульскую область из Грузии. Как потом выяснит следователь Гашам Мусаев, Джигерия в Грузии был судим за хищение социалистической собственности в особо крупных размерах. Статья предусматривала наказание вплоть до расстрела, но изворотливый Джигерия сумел подкупить правосудие, отбыл незначительный срок, после чего из Грузии скрылся.

Ателье специализировалось на пошиве дефицитных тогда шуб, дубленок и болоньевых курток. Стоимость хорошей дубленки или кожаного плаща была сравнима со стоимостью половины машины! Основными заказчиками стали первые лица района: работники горкома, исполкома. Джигерия не просто обшивал местную партийную элиту, но и заводил нужные знакомства, рассчитывая, если что на их поддержку.

А «если что» вполне могло наступить. Официально зарегистрированное ателье неофициально работало в две смены, производя ничем не учтенные дефицитные куртки, пиджаки, цветастые блузки и рубашки… Все они шились из приобретавшихся в Москве модных тканей, которые в скромные государственные ателье не завозились.

Ежедневно около 40 человек после окончания официального рабочего дня продолжали трудиться во вторую смену. Все они получали прибавку к зарплате, а потому и в обиде на Джигерия не были.

Большой популярностью пользовались сумки. Их шили из обычной клеенки, на белую сторону которой с помощью трафаретов наносили четырехцветный рисунок. В моде были эмблема «Аэрофлота», пачки импортных сигарет, портреты Че Гевары, Сталина.

Неучтенный товар реализовывался на рынках Тулы, Липецка, Рязани, Калуги... Накладные на товар, без которых тогда было нельзя, подделывали. Модные вещи разлетались моментально, принося невероятные по тем временам прибыли.

Другой частью «бизнеса» Джигерия были ритуальные услуги. Памятники из мраморной крошки и, особенно, мрамора всегда были недешевы. Цена их определяется в зависимости от размеров. Ну, кто из нас на глаз отличит памятник, высотой 80 сантиметров, от такого же, но на 2-3 сантиметра ниже? Эти 2-3 сантиметра и шли на памятники из крошки. На ней тоже «экономили».

Крошкой заполнялись только внешние контуры памятника, середине которого доставался один цемент. Оплата - по максимуму, материалы - по минимуму, прибыль - в карман. После первой же зимы эти памятники начинали осыпаться. Люди жаловались на качество памятников, Джигерия ссылался на качество цемента.

Ежемесячный доход богородицкого цеховика доходил до 100 – 150 тысяч рублей! Фантастические по тем временам деньги! Фактически Джигерия был подпольным миллионером. Он приобрел квартиру в центре Москвы, популярную тогда «семерку», оформив ее на местного шахтера, часть денег высылалась в Грузию официальной семье.

И все бы было хорошо. Подвела предпринимателя женщина, точнее любовница. Звали ее Виктория, и она была в 2 раза моложе пятидесятилетнего Джигерия. Она числилась у предпринимателя приемщицей, а заодно занималась реализацией подпольного дефицита.

Однажды, оформив как всегда поддельные накладные, Джигерия с Викторией выехали для реализации товара в Калугу. Реализовывать товар специально ездили подальше, чтобы избежать лишних вопросов. Не получилось.

Проверившие накладные на товар у бойкой продавщицы сотрудники БХСС Калуги выяснили, что суммы на ценниках не соответствуют указанным в накладной. По тем временам – преступление. Джигерия с Викторией доставили в ближайший отдел милиции, где напуганная Виктория сболтнула лишнее. Вскоре вся подпольная деятельность богородицкого цеховика стала достоянием протокола. Любовников задержали и под конвоем доставили в Богородицк.

Несмотря на воскресенье старшего следователя Гашама Мусаева, специализировавшегося на расследовании экономических преступлений, подняли прямо из дома. Изучив документы, поступившие из Калуги, Мусаев возбудил в отношении цеховика уголовное дело. Но Джигерия не безосновательно рассчитывал на поддержку местных царьков.

Позднее он рассказал следователю Мусаеву Г.Х., что как раз накануне задержания высокопоставленные доброжелатели настоятельно порекомендовали ему срочно взять отпуск и уехать в Тбилиси, откуда выслать телеграмму, что в связи с внезапным инфарктом он просит уволить его по собственному желанию.

Еще за месяц до наших событий деятельность Джигерия привлекла внимание сотрудников областного управления БХСС. Они выехали в Богородицк и опечатали склад с готовой продукцией ателье. На следующий день должна была начаться инвентаризация.

Ночью люди Джигерия разобрали стену склада, вынесли неучтенные излишки продукции, после чего стену заложили, заштукатурили и побелили. Лето выдалось жарким, и к утру стена успела высохнуть. Приехавшие для проведения инвентаризации сотрудники БХСС поразились редко встречавшемуся точному соответствию товара и документов. Тогда вопросы к Джигерия отпали. Но в этот раз все было по-другому.

В кабинете Мусаева раздался телефонный звонок. Сотрудник горисполкома недвусмысленно потребовал от Мусаева прекратить дело и отпустить хорошего специалиста, на что Мусаев ответил, что работает в соответствии с законом.

В соответствии с требованиями закона Мусаев Г.Х. и поставил перед прокурором района вопрос об аресте Джигерия. Однако прокурор в аресте отказал, сославшись на отсутствие результатов инвентаризации. К тому же прямо в кабинете прокурора у Джигерия подскочило давление и он был госпитализирован сначала в богородицкую, а затем в областную больницу, где пролежал под конвоем две недели.

Поняв, что расследовать дело в Богородицке будет невозможно Мусаев обратился к начальнику областного следственного управления Василию Константиновичу Козлову. Дело сразу же забрали в УВД и передали старшему следователю Владимиру Калюжному. Последовало прямое указание прокурора области об аресте Джигерия.

При первой встречи с В.В.Калюжным в следственном изоляторе Тулы Джигерия попросил его о помощи, пообещав отблагодарить. Хитрый грузин нарисовал на листе бумаги цифру «1000», и протянул листок следователю. Тысяча рублей - почти годовая зарплата следователя той поры. Калюжный подумал и пририсовал к ней три нолика. Джигерия грустно замотал головой, давая понять, что такую сумму не потянет.

Расследование длилось более полугода, которые Калюжный прожил в Богородицке. Были обмеряны все памятники богородицких кладбищ, установленные цеховиком в последние годы. Их размеры сверялись с оформленными платежными документами. Провели экспертизу памятников из крошки, подтвердившую нарушение технологии.

Выяснялись и все обстоятельства работы подпольного пошивочного цеха. Вопреки ожиданиям Джигерия все высокие покровители отвернулись от него – слишком широкий резонанс получило дело, о нем писали даже в центральной прессе. Суд приговорил Джигерия к 9 годам лишения свободы. Виктории за содействие следствию дали 7 лет, но в заключении она родила и была освобождена из мест лишения свободы.